Невеста с Бесовского места - Страница 31

Я кивнула: тоже мне открытие.

– Я презирала себя за слабость и дико ревновала, – продолжала тем временем Татьяна. – Самоирония не помогала. Бодро читая студентам лекции о философии стоиков и эпикурейцев, я вдруг теряла нить рассуждений, потому что перед глазами всплывало лицо очередной мужниной любовницы. Я перестала спать по ночам: стоило закрыть глаза и мне грезилось, как я подмешиваю отраву своей сопернице или сталкиваю ее хорошим пинком под колеса трамвая.

Я насторожилась, и Татьяна немедленно это заметила:

– Ну что вы так смотрите, Катенька? – Надо же, она помнит мое имя! – Я действительно об этом мечтала, но так ничего и не сделала. К тому же это было давно. Очень давно. С тех пор все изменилось.

– Что изменилось? – спросила я машинально, прикидывая про себя, могла ли эта решительная особа превратить свои мечты в реальность? На мой взгляд – легко.

– Я его разлюбила. Игорь заставил меня вытравить из себя ревность, но вместе с ней вытравилась и любовь. И когда я трезво посмотрела на него, то многочисленные угри на носу показались мне не трогательными, как раньше, а отвратительными. Я вдруг поняла его мать, которая месяц проплакала, увидев вопиющее уродство ее чада. Я поняла, что дело не в философии: мой дорогой крутился вокруг юбок только для того, чтобы убедиться, что не настолько безобразен. Игорь вовсе не монстр, он – ничтожество. – Ее голос звучал немного удивленно, при этом она смотрела на жалкий яблочный огрызок в своей руке, потом осторожно и немного брезгливо положила его на краешек тумбочки.

– Почему же вы, поняв все это, оставались в его доме? – спросила я, чувствуя неловкость от неожиданных откровений своей бывшей хозяйки.

– А куда мне идти? Я привыкла жить рядом с большими деньгами. И мне это нравится. Нравится знать, что здесь ничего не изменится и никому не грозит нужда. И куда прикажете девать маму и Наташу?

Меня слегка покоробило от ее слов. В них не было никаких чувств по отношению к матери и дочери, Татьяна говорила о своих родных, словно это была всего лишь досадная помеха. Не замечая моих чувств, она продолжала:

– Когда-то мы жили в достатке, но потом… – она вдруг осеклась, словно поняв, что сказала лишнее и бросила на меня быстрый опасливый взгляд.

– Ну, хорошо, вам это было удобно, – кивнула я задумчиво, – а ему? Зачем он держал вас при себе? Из-за дочери?

– На Наташу ему было плевать. С мамой они тихо друг друга ненавидели, но поддерживали вынужденное перемирие. А я была ему нужна. Игорь – эгоист. Он использовал меня вместо жилетки. Он доверял мне свои проблемы, чувства, отчаяние, а я терпеливо все выслушивала. Так ему становилось легче. Он оплакивал у меня на плече очередную несчастную любовь, я его утешала, а другие женщины с ним спали.

Она так просто говорила об этом, что меня покоробило, но время для полемики было неподходящее. Я воздержалась от комментариев и спросила с деланным безразличием:

– Игорь Владимирович был очень богат? – Таня рассмеялась.

– Богат? О нет!

– Но его коллекция? Дом? Машина?

– Это да. Но в остальном он целиком зависел от отца, так как деньги принадлежали старшему Сальникову. Игорь получал только процент – жестко фиксированную сумму. Таков был уговор. Плюс деньги на коллекцию. Это святое. – По интонации Татьяны я догадалась, что эту тему она развивать не собирается, и благоразумно решила не торопить события.

– Давно Игорь Владимирович увлекается коллекционированием?

– Куклами? С детства. Дети не хотели с ним играть, он все время был один. Так появились куклы. Потом все изменилось, но детская любовь осталась навсегда. Я их ненавидела, – сказала она задумчиво, как будто прислушиваясь к чему-то внутри себя.

– Поэтому устроили пожар?

Она содрогнулась. Краска как-то сразу отхлынула от лица женщины, сделав его неживым, бесцветным, страшным. Я испугалась, что сейчас она прогонит меня. Прогонит еще до того, как я успею задать все свои вопросы, поэтому заторопилась перевести разговор на другую тему:

– Вы знаете Захара Ефимовича Крылова?

Она задумалась.

– Вроде бы я слышала это имя. Но очень давно…

– Он такой очень крупный мужчина. Совершенно лысый…

– Багор? Ну, конечно, как же я могла забыть! – Она отчего-то рассмеялась, а я не могла скрыть удивления.

– Багор?

– Да! Это, конечно, кличка.

– Вы знакомы с этим человеком?

– Нет. Но Игорь его так и описывал: лысый гигант.

– То есть он друг Игоря Владимировича?

– Напротив – он его враг.

Глава 16

Рассказ Татьяны стал для меня полной неожиданностью. Игорь Сальников родился и вырос в Хабаровске. К тому времени, когда Советская власть приказала долго жить, он трудился инструктором райкома комсомола. Как передовой комсомолец он не растерялся, когда подул ветер перемен и вместе с группой товарищей затеял создать банк на базе комсомольских взносов, чтобы показать молодежи пример предпринимательства.

Затея почти удалась. Деньги благополучно ушли с райкомовского счета, только вот банк так и не открылся. Оба партнера Сальникова – первый и второй секретари райкома – погибли в автокатастрофе. Немалые деньги с банковского счета уплыли в неизвестном направлении. Сальников, естественно попал под подозрение. Его обвиняли в заказном убийстве и краже, но доказать его вину следствие не сумело. Или не захотело, получив солидные отступные. Так, по крайней мере, считали в городе. В случайное совпадение к тому времени уже никто не верил: перестройка быстро вылечила народ от наивности.

Когда шум понемногу утих, Сальников подался в брокеры. И преуспел. Несколько лет он крутил на бирже неизвестно откуда взявшиеся деньги, но потом ему и этого показалось мало. Он мастерски подделал бухгалтерские сведения и запустил их на биржу. Началась паника, чем и воспользовался мошенник: под шумок ему удалось скупить по дешевке акции, которые после того, как тревога была объявлена ложной, он сбыл уже совсем по другой цене. В результате состояние Сальникова утроилось. Из советского комсомольского вожака он превратился в скромного российского олигарха.